Нюрнбергский процесс - как это было

1 октября 2018 года исполнится 72 года со дня оглашения приговора Международного военного трибунала, осудившего главных военных преступников Второй мировой войны. Нюрнбергский процесс, длившийся почти год, стал не только одним из самых крупных судебных процессов в истории человечества, но и оказал огромное влияние на развитие международного права.

 

20 ноября 1945 года можно считать началом новой эпохи. Совсем недавно были перевернуты самые кровавые страницы истории XX века, еще не затянулись страшные раны в душах жертв нацистской агрессии, и вот по свежим следам летом 1945 года главами стран-союзников было решено представить фашистскую «элиту» перед лицом Международного суда. В конце августа был сформирован список из 24 обвиняемых: нацистских идеологов, политиков, военных.

 

Сложность организации Нюрнбергского процесса была колоссальна. Масштабы преступлений фашистской Германии были столь велики, доказательства злодеяний были столь многочисленны, что работу обвинения по сбору доказательной базы можно назвать поистине исполинской. Кроме того, все документы, предъявляемые суду со стороны защиты и обвинения, должны были быть переведены на четыре языка стран-участниц процесса. Ситуация осложнялась еще и тем, что Нюрнбергский процесс был по своей сути беспрецедентным и фактически представлял собой суд мирового сообщества над целым государством, выражая протест против жестокой и опасной идеологии. Неискушенность мирового сообщества в подобных вопросах в дальнейшем была положена фашистскими адвокатами в основу линии защиты.

 

Кое-кто из именитых германских адвокатов отказался от сомнительной «чести» отстаивать невиновность фашистов в суде, а другие не подходили на роль защитников по причине собственного участия в нацистских злодеяниях. Все же проблема была решена: к началу процесса обвиняемым было предоставлено право выбрать 27 адвокатов, которым ассистировали 54 помощника.

 

Каждая страна из числа союзников – США, Великобритания и Франция назначила по одному представителю в состав судейства и обвинения Трибунала. Обвинителем от СССР выступил молодой советский прокурор Роман Андреевич Руденко (ему было тогда всего 38 лет, в дальнейшем Генеральный прокурор СССР и Герой Социалистического Труда), который благодаря своему выдающемуся уму и высокому уровню профессионализма день за днем в течение последующих 11 месяцев успешно рушил «последнюю линию фашистской обороны».

 

А ведь изначально под сомнение ставился вопрос о том, быть ли Трибуналу вообще. Да, вина Адольфа Гитлера и его приспешников была несомненной, вопиющей, полностью доказанной. Но лишь с позиции истории и человеческой совести. А с юридической точки зрения – виданное ли дело, судить целое государство? И имеет ли право небеспристрастный победитель судить поверженного врага? Эти вопросы положили в основу линии защиты немецкие адвокаты, ссылаясь на печальный опыт Лиги Наций, которая ни разу за всю историю обращений к ней не смогла оказать никакого влияния на страны-агрессоры. Ведь нет документа, классифицирующего агрессию как преступление, а значит, и ответственности никто нести не может.

 

Как издевка звучала на открытии Нюрнбергского процесса речь главного идеолога нацистской защиты – доктора Штаммера, сетующего на все ужасы мировых конфликтов. Профессор выражал надежду на то, что в ближайшем будущем человечество «установит наказуемость агрессии». «Но пока это лишь глас вопиющего в пустыне», – заключил профессор свой пылкий монолог. Нет закона – нет и дела. А если бы и существовал такой закон, то нести ответственность за свои деяния должно было бы целое государство, а никак не отдельные его представители.

 

Обвиняемые – нацистские предводители, поправшие все человеческие права, в начале Трибунала, слушая речи своих защитников, чувствовали себя расслабленно и спокойно. Ведь помимо тяжелой артиллерии высококвалифицированной адвокатуры Третьего Рейха у них в рукавах были и другие козыри: возможность переложить основную тяжесть ответственности на Адольфа Гитлера как на человека, требующего от окружающих беспрекословного исполнения его безумных приказов; к тому же СССР и Запад в тот момент находились уже в состоянии «холодной войны». Это в свою очередь могло сыграть на руку фашистам – в случае обострения отношений между союзниками судебный процесс развалился бы. Кроме всего прочего, в средствах массовой информации того времени нередко высказывалась мысль об опасности возбуждения подобного процесса, ведь создав один такой прецедент, международное право получило бы в свои руки мощное оружие против безосновательной, жестокой и неправомерной военизированной агрессии. А ведь война – прерогатива не одного Гитлера, и в это неспокойное время никто не мог гарантировать, что завтра представители его собственного государства не окажутся на скамье подсудимых.

 

Однако несмотря на все это, стараниями всемирного сообщества Нюрнбергский процесс разворачивался и набирал силу. Фашисты в спешке уничтожали улики, но доказательств их преступных деяний было слишком много: в изданных огромными тиражами опусах фашистских идеологов, в еженедельных отчетах о количестве загубленных в газовых камерах жизней, в широко раскрытых глазах узников концентрационных лагерей, глядящих с экранов кинохроник Второй мировой войны, в словах свидетелей – участников Нюрнбергских слушаний, переживших нацистский ад.

 

Первый в истории Международный Трибунал широко освещался средствами массовой информации и даже снимался на видеопленку для будущих поколений. Пересматривать кадры с участием свидетелей обвинения трудно – на них невозможно смотреть без боли, они буквально не могут говорить – то и дело срывается голос, смотрят в глаза своих недавних мучителей и на лицах их читается надежда на торжество справедливости.

 

Чтобы усилить эффект от предъявляемых доказательств, обвинители решили продемонстрировать кадры, отснятые во время освобождения концентрационных лагерей. Ради установки киноэкрана, доступного для просмотра со всех точек помещения, пришлось перестраивать зал суда в Нюрнберге.

 

По мере развития процесса обвинители срывали все новые покровы с позорных пятен истории Второй мировой войны: не единожды Роман Руденко, невозмутимый страж закона, обращался с протестом к суду, глубоко пораженный речами, звучащими с адвокатских трибун. Становилось ясно, что гниль нацизма глубоко проникла в сознание немецкой интеллигенции: защитник Розенберга адвокат Тома в своем выступлении открыто пропагандировал расизм, на что последовала незамедлительная реакция Руденко: «Господин председатель, я бы не хотел прерывать защитника и отнимать время у трибунала. Но то, что я услышал, переходит все границы. Когда гитлеровские заговорщики, сидящие на скамье подсудимых, пытались здесь, на суде, высказать свои фашистские суждения, эти попытки признавались неуместными и пресекались Трибуналом.

Тем более нетерпимо, когда защитник использует трибуну суда для человеконенавистнической пропаганды. Я считаю своей обязанностью заявить решительный протест против использования защитником трибуны Международного Военного Трибунала для фашистской пропаганды». Не смог не отреагировать Руденко и на слова адвоката Экснера, назвавшего в своем выступлении патриотическое партизанское движение «партизанскими бандами».

 

За 11 месяцев, которые длился суд, было проведено 400 слушаний, изучены десятки тысяч документов, рассмотрены показания сотен свидетелей фашистского произвола. И чем рельефнее и детальнее проступали очертания пережитой миром катастрофы, страшной в своей необратимости, тем быстрее покидали спокойствие и уверенность в завтрашнем дне лидеров нацистской Германии. Возмездие становилось неотвратимым.

 

И вот, 1 октября 1946 года Международный Военный Трибунал вынес приговор: 12 человек из числа обвиняемых были приговорены к смерти через повешение, трое – к пожизненному заключению, еще несколько фашистских руководителей – к длительному тюремному заключению. И лишь трое были оправданы.

 

Значение Нюрнбергского процесса и его итогов для международного права, безусловно, велико. В 1950 году были разработаны 7 нюрнбергских принципов, которые в дальнейшем легли в основу международного права. Теперь они получили отражение во внутренних уголовных кодексах ряда стран. Был сформулирован совершенно новый класс преступлений – преступления против мира и человечества, а также совершенные во время войны, но не оправданные военной необходимостью.

 

Однако значение первого в истории суда над преступлениями против мира с моральной точки зрения поистине неоценимо. Этот Трибунал породил веру в то, что зло самого высокого порядка не сможет избежать справедливой расплаты, что любой агрессор, будь то один человек, группа людей и даже целое государство, понесет заслуженное наказание за совершенные преступления. А самое главное, наглядно продемонстрировал, что в любое время и в любом месте, выполняя чьи-то приказы или принимая самостоятельные решения, человек должен оставаться человеком, милосердным и не чуждым сострадания. В противном случае правосудие обязательно настигнет его.